 |
Назад : : : Содержание : : : Вперед
З.С. Антипина
Формирование образа Василия Каменского
в периодической печати 1920-1930-х гг.
В историю пермской мифологии В.В. Каменский вошел не только как создатель общелитературного мифа “Урала и Камы”, но и как культурный герой, сам ставший объектом мифотворчества. Это хорошо сумел выразить Б. Ширшов в стихотворении “В гостях: (Памяти поэта В.В. Каменского)”:
Как навсегда священна Мекка
Для одержимых правоверных,
Так я к большому человеку
Стремился в Троицу, наверно.
Иконография Василия Каменского начала активно складываться уже в 1920-1930-е годы, когда молодая советская власть, сбрасывая старую культуру “с парохода современности”, нуждалась в новых культурных героях. И большое значение в создании образа героя новой эпохи имела периодическая печать. Главная роль в формировании образа “советского поэта В.В. Каменского” принадлежала, безусловно, центральной прессе, которая просто помещала его в заданные (правильные) рамки. Местная власть, и пресса, соответственно, не только подтверждали статус Каменского как настоящего советского поэта, но и утверждали его в качестве своего, пермского героя. Этот выбор был вполне закономерным, Василий Каменский идеально подходил на роль и советского “поэта-орденоносца”, и “певца Урала и Камы”.
В своей официальной ипостаси советского поэта Каменский представал человеком еще из той, дореволюционной борьбы за новую литературу, героем скорее прошлых лет, по аналогии со “старыми большевиками”. Быть может, поэтому так важна была его биография с акцентом на таких фактах, как сиротское детство на берегу Камы, участие в революционных событиях 1905 года и заключение в одиночной камере, дружба с “гениальным пролетарским поэтом” В.В. Маяковским (Поэт В.В. Каменский в Перми // Звезда. 24 янв. 1936), издание “народного” романа “Стенька Разин” в 1916 году и связанные с этим затруднения.
Продвигая образ советского поэта, газеты писали: “Только Октябрьская революция повернула Каменского … лицом в настоящую сторону, лицом к классу. Каменский оказался для этого подходящим, доброкачественным материалом” (Ос. Бескин. Критически-дружески, а не “юбилейно”. // Литературная газета. 1933. 29 марта). Конечно, “материал” обладал “правильной” биографией, сочинял стихи, в которых “хорошо показывался бурный рост социалистического строительства” (К автобиографии поэта-писателя В.В. Каменского. // Колхозный клич. 1933. 26 марта), общался с рабочими и крестьянами, что имело “большое положительное общественно-политическое значение” (Бригада поэта В.В. Каменского на Черноморье. // Камский водник. 1933. 27 июля). Таким образом, активная жизненная позиция В. Каменского трактовалась как общественная позиция “жизнерадостного оптимистического поэта” (Луначарский А.В. В.В. Каменский: К 25-летию литературной деятельности. // Известия. 1933. 10 апр.) и идеально соответствовала программной установке на “поэзию бодрую, глубоко жизнерадостную и оптимистическую” (Бухарин Н.И. Поэзия, поэтика и задачи поэтического творчества в СССР. // Литературная газета. 1934. 30 авг.).
Тогда как местная власть видела в Каменском своего, сегодняшнего героя, областная газета “Звезда” очень охотно публиковала его произведения. Он писал стихи, занимался живописью, журналистикой, читал лекции, т.е. был активным деятелем, просветителем, как сегодня сказали бы - культуртрегером. Интересно, что автор одной из статей о Каменском отмечал, что его настоящую личность нельзя увидеть в “стихотворениях на “гражданские темы”. Он позволил Перми чувствовать себя в актуальном культурном поле. Для провинции было важно, что цельность личности Каменского, сочетание энтузиазма, подвижничества, талантливость во всем (своего рода универсальность) даже при отсутствии выработанного профессионализма в каких-то сферах деятельности, позволяла ему быть настоящим героем (пермской культурной жизни).
Официальное признание В. Каменского в качестве национального поэта впервые вывело Пермь в общероссийский контекст. Однако именно образ “поэта-земляка”, “поэта Камы” (Звезда. 1933. 23 июля) утеплял и скрадывал его невольную ангажированность. Пермская прописка спасла Каменского (и в прямом, и в переносном смысле) от участи многих советских поэтов, “наступивших на горло собственной песне”. Пермская земля стала для него не только родиной и домом, но и Музой.
“Энтузиастичность” Каменского, точно подмеченная и эффективно использованная
новой властью, и пермская “прописка”, поднятая на знамена местными
партийными чиновниками, обладали внутренней, творческой органикой,
лежащей в основе его личности. Это остается актуальным и сегодня.
Это определяет внеидеологическое, общекультурное значение личности
и творчества В. Каменского, который остался поэтом-футуристом (поэта-энтузиаста)
– в большой истории русской литературы, и создателем образов Урала
и Камы как “самостоятельной поэтической реальности” (В. Абашев) в
общерусском культурном контексте.
Домой
