Я безухий.
Пойми меня правильно, читатель, - не подумай, что я от природы лишен этих наружных парных придатков, висячих украшений, или (говоря языком архитектуры) красивых волют на человеческой капители 1. Когда бы так, лучше бы матушке и вовсе меня не родить! По-моему, я наделен этими звукопроводами скорее скупо, чем щедро, и я вовсе не склонен завидовать кролику за избыточность или кроту за умеренность этих искусных, замысловатых ходов - этих незаменимых побочных осведомителей.
Равным образом, в отличие от Дефо 2, я ничего такого не сделал, что могло бы навлечь на меня отвратительное обезображивание, которое вынудило его настойчиво утверждать, будто он отнюдь не чувствует себя "опозоренным" - или не в своей тарелке. Меня никогда не выставляли, благодарение небесным светилам, к позорному столбу, и, если я читаю в них правильно, такое наказание мне судьбой не уготовано.
Поэтому когда я говорю: я безухий, вы поймите, что я разумею - в отношении музыки. Сказать, что это сердце никогда не растворялось в гармонии сладостных звуков, значило бы возвести на себя черную клевету. "Вода отделилась от моря" неизменно меня чрезвычайно трогает. И "Во младенчестве" тоже 3. Но их обычно пела в сопровождении своего клавесина (вышедшего из употребления старинного инструмента, в те дни очень модного) одна благородная женщина, право же, самая благородная изо всех, кто когда-либо заслуживал такое определение, милейшая - почему бы мне не назвать миссис С.,4 - когда-то цветущая Фанни Уисерал из Темпля, обладавшая властью волновать душу Элии, в то время маленького бесенка в длинном детском платьице, и заставлявшая его пылать, трепетать и краснеть от страсти, явственно предвещавшей зарю того всепоглощающего чувства, которое позже покорило и подчинило его обаянию Алисы У-н.5
44
Я даже думаю, что душой н восприимчив к гармонии. Но физически не способен воспроизвести хотя бы одну мелодию. Всю жизнь я разучиваю наш гимн "Боже, храни короля",6 насвистывая или напевая его сквозь зубы в уединенных углах, но мне говорят, что я все еще не в ладу со многими из его восьмушек. Тем не менее верноподданность Элии никогда не вызывала сомнений.
Подозреваю, что и у меня есть неразвитые музыкальные способности. Как-то утром, когда я бренчал в меру своего неумения на фортепиано моего друга Э.,1 в то время как он был занят в соседней гостиной, он, вернувшись ко мне, любезно сказал: "Я так и думал, что это никоим образом не служанка!". Услышав, к своему удивлению, как кто-то касается клавиш легко и уверенно, и не подумав, что это н, он сначала заподозрил Дженни. Но изящество, рожденное недоступной ей утонченностью, вскоре убедило его, что некое существо, технически, возможно, и мало подвинутое, но более сведущее в общих для всех изящных искусств началах, достигло такой власти над клавишами, какой Дженни при всем ее (менее просвещенном) энтузиазме никогда не могла бы добиться. Я упоминаю об этом в доказательство проницательности моего друга, а не во унижение Дженни.
Что касается научного познания музыки, я никогда не мог (хотя и старался) понять, что такое музыкальная нота и чем одна нота разнится от другой. Еще меньше я разбираюсь в голосах-не отличаю сопрано от тенора. Лишь изредка посчастливится мне догадаться, что поет бас орофундо, да и то лишь потому, что он звучит слишком жестко и неприятно. Боюсь, впрочем, что применяю невпопад простейшие термины аз той области, которую отвергаю. Признаваясь в своем невежестве, я едва знаю, как определить то, в чем я невежествен. Быть может, я неправильно употребляю ненавистные мне обозначения. Sostenuto * и adagio** по темноте своей стоят для меня рядом; ну а соль, фа, ми и ре столь же таинственны, как Баралиптон 8.
Трудно пребывать в одиночестве в такой век, как наш (более предназначенный, по моему убеждению, для быстрого и критического восприятия всех гармонических сочетаний, чем любой из минувших веков, с тех пор как Иувал э нечаянно открыл гамму) и оставаться как бы единственным, кто невосприимчив к магическим токам искусства, которое, по общему мнению, обладает особым даром смягчать, возвышать в облагораживать страсти. Чтобы не прерывать потока моих чистосердечных признаний, мне подобает еще признаться, что эта столь прославляемая способность музыки доставила мне гораздо больше страдания, чем удовольствия.
* Сосредоточенно (итал.).
•• медленно (итал.).
45
По природным свойствам моим я чувствителен к шумам. Плотничий молоток в теплый
солнечный полдень доводит меня до состояния, еще худшего, чем безумие от летнего
зноя. Но эти бессвязные, нестройные звуки - ничто по сравнению с ритмической
зловредностью музыки. Одиночные удары такого рода ухо, как правило, воспринимает
пассивно, оно с готовностью выносит щелканье бича, поскольку ему незачем запоминать
звуки его наизусть. Пассивно отнестись к музыке оно, однако, не может. Оно -
по крайней мере мое - будет стараться, несмотря на свою немощность, пробраться
сквозь лабиринт, подобно тому как неопытный глаз мучительно всматривается в
иероглифы. 
Я как-то высидел до конца итальянскую оперу, пока, измученный и истерзанный
неизъяснимой тоской, не бросился на самые шумные и людные улицы, чтобы найти
успокоение в звуках, за которыми я не обязан был следить, и спастись от одуряющей
пытки бесконечного, бесплодного, тупого внимания! Я нахожу прибежище в скромном
сочетании звуков простой, обыденной жизни, и чистилище Разъяренного музыканта
10 становится моим раем.
Я также высидел ораторию 11, эту профанацию веселого театрального зрелища и его назначения, и наблюдал липа слушателей в партере (какая противоположность "Смеющейся публике" Хогарта!):12 бесстрастные или изображающие слабое подобие чувств, пока не представил себе (поскольку, говорят, наши занятия в ином мире будут всего лишь тенью тех, что услаждают нас в этом), что сижу в холодном театре в царстве мертвых, где сохраняется внешний вид земного театра, но нет никакого удовольствия; как если бы это происходило там, где
...гости в зале –
Все молчаливы, все осуждены 12.
Сверх всего, эти несносные концерты и музыкальные пьесы, как их называют, раздражают и терзают мою восприимчивость. Слова что-то означают, но подвергаться бесконечным залпам звуков, медленно умирать, претерпевать пытку на дыбе, под которой благоухают розы, поддерживать в себе томление духа ценою непрерывных усилий, накладывать мед на сахар а сахар на мед до беспредельно постылой приторности; заполнять звуки чувством и напрягать мысль, чтобы идти вровень с ним; всматриваться в пустые рамы и поневоле придумывать для себя картины; читать книги из сплошных точек и быть вынужденным одевать их словесною тканью; импровизировать трагедии в ответ на невнятные жесты непостижимого суматошного мима - все это лишь смутные тени того, что я выстрадал из-за ряда превосходно исполненных произведений этой пустой инструментальной музыки.
В. Хогарт. Разьярённый музыкант.
46
Не отрицаю, что в начале концерта я иногда испытывал ощущение исключительного покоя и удовольствия, но дальше следовали томление и подавленность. Наподобие той несущей разочарование книги на Патмосе 14 или приступов меланхолии, описанных Бертоном 15, музыка сначала вкрадчиво приближается к вам: "Для подверженных меланхолии нет ничего приятнее, как бродить в одиночестве, в уединенной роще, между лесом и водою, по берегу ручья и размышлять о восхитительном и приятном предмете, который способен их сильнее всего захватить; состояние это - aniabilis insama * и mentis gratissiraus error.** 17 Для них нет большего наслаждения, чем строить воздушные замки, ходить, улыбаться от полноты чувств, играть бесконечное множество разнообразных ролей, которые они, как им мнится или живо представляется, либо сами играют, либо видят в исполнении других. Вначале эти забавы настолько пленительны, что подобные люди могли бы проводить целые дни и бессонные ночи, лаже целые годы в таких размышлениях и фантастических грезах, ничем в сущности не отличающихся от сновидений, и отвлечься от этого им нелегко; так, заводя себя время от времени, как часы, они ублажают свои причуды, пока, наконец, обстановка внезапно не изменяется, и, успев привыкнуть к таким размышлениям и уединенным местам, они не могут теперь выносить общество, не могут думать ни о чем, кроме как о предметах, тягостных и отталкивающих. Страх, горечь, подозрительность, subrusticus pudor,*** недовольство, заботы и усталость от жизни внезапно настигают их, и ни о чем другом они думать не могут; страдая неизменной мнительностью, они. едва успеют открыть глаза, становятся добычей адской чумы меланхолии, которая ужасает их души, ниспосылая им самые мрачные видения, от каковых они, несмотря на всяческие попытки, усилия и увещевания, никак не могут ни избавиться, ни отделаться, ни освободиться". Сходное "изменение обстановки" я испытал на вечерних собраниях в доме моего доброго друга-католика Нов...,19 который с помощью превосходного органа и изысканного искусства превращает свою гостиную в часовню, будние дни в воскресенья, а последние в малые небеса.****
Когда мой друг начинает играть один из тех торжественных гимнов, который, доносясь из боковых нефов сумрачного Аббатства, случайно поразил мой равнодушный слух около тридцати пяти лет назад, пробудил во мне новое чувство и вдохнул дух старинной веры в мое юное сознание (не тот ли гимн, где псалмопевец,21 измученный преследованиями злобных людей, молит о крыльях голубя, или, быть может, другой, где он столь же смиренно в трогательно вопрошает, как лучше всего сможет юноша очистить сердце свое), - священное умиротворение нисходит на меня. Я бываю на время
... восхищен к небесам
Для радостей неведомых здесь нам.
* милое безумие (лог.)."
** приятвейшее блуждание духа (лат.).
*** деревенская застенчивость (лат.) 19.
**** Я был там, снова быть желаю. 20
Там чую предвкушенье рая
Доктор Уоттс.
46
Но когда этот искусный волшебник, не довольствуясь тем, что поверг мою душу ниц, от избытка сил продолжает дарить ей больше блаженства, чем она способна вместить, - ему не терпится одолеть ее "земное" своим "небесным" - когда он долгими часами продолжает вливать в нее все новые волны, вновь возникающие из моря звуков или из неисчерпаемого Немецкого океана, по которому, торжествуя, несутся на своих дельфинах два Ариона - Гайдн и Моцарт, и сопровождающие их тритоны Бах и Бетховен,22 и бесчисленный сонм других, перечисление которых, если бы я на него решился, низринуло бы меня снова в пучину, - бремя гармонии подавляет меня, и я в полном недоумении начинаю пошатываться из стороны в сторону; сизая дымка вокруг, словно от ладана, угнетает меня; священники, алтари, кадильницы ослепляют, дух религии моего друга улавливает меня в тенета, призрачная тройная тиара венчает его чело, еще недавно такое открытое, такое простодушное; он - папа и рядом с ним восседает, как в несуразице сновидений, папесса с таким же тройным венцом, как у него! Я обращен, хоть и остаюсь протестантом; я и malleus hereticorum,* и великий ересиарх: три ереси сосредоточиваются в моем лице 24. Я Маркион, Эбион и Керинф - Гог и Магог,20 да мало ли кто еще, пока не появляется дружественный поднос с ужином и не рассеивает это наваждение, а глоток настоящего лютеранского пива (так мой друг преимущественно и показывает, что он не ханжа) немедленно примиряет меня с рационализмом более чистой веры и позволяет мне снова увидеть истинные, уже не пугающие лица моих милых хозяина и хозяйки.
Впервые - в "London Magazine" (март 1821 г.).
1 ...красивых волют на человеческой капители. – Капитель - верхняя орнаментированная часть колонны; волюты - завитки, единственные украшения гони ческой капители.
2 Дефо (Defoe) Дэниел (1660-1731) - английский писатель, автор "Робинзона Крузо" и многих других сочинений. Принадлежал к диссентерам, т. е. к противникам официальной англиканской церкви, обвинявшим ее в том, что она сохранила многие принципы католицизма. Диссентеры требовали свободы отправления религиозных обрядов. В 1702 г. Дефо выпустил очень злой памфлет против англиканской церкви "Кратчайший путь расправы с диссентерами" ("Shortest way with the dissenters") и был приговорен к денежному штрафу, семи месяцам тюрьмы и троекратному выставлении) у позорного столба (29-31 июля 1703 г.). В эти дни многие лондонцы приходили к тюрьме и восторженно приветствовали Дефо. В тюрьме он написал "Гимн позорному столбу". Сноска Лэма в первой редакции приводила строку из сатиры Попа "Дунсиада" ("The Dunciad, an heroic роеm", 1728) "Безухий, высоко стоял, неустыженным, Дефо". Разумеется, Дефо не был обезображен, но у поставленного к позорному столбу человека голова с боков была закрыта, и ушей не было видно.
226
3 "Вода отделилась от моря" ("Water parted from the sea")... "Во младенчестве* ("In Infancy)... - арии из оперы "Артаксеркс" (1762) английского композитора Томаса Арна (Arnе, 1710-1778).
4 миссис С. - "Ключ" сообщает лаконично: "Миссис Спинкс". Очевидно, одна из знакомых семьи Лэмов в годы раннего детства писателя.
5 Алиса У-н - см. с. 224, примеч. 3.
6 "Боже, храни короля" - британский национальный гимн, текст и музыку которого написал около 1622 г. композитор Джон Булль (Bull, 1563?-1628).
7 ... моего друза Э. - Подразумевается Уильям Энртон (Ayrton, 1777-1858), музыкальный критик, издатель, импрессарио.
8 Баралиптон - средневековый школярский термин, придуманный для запоминания видов первой фигуры силлогизма, составленный из отдельных букв названий этих видов.
9Иувал - потомок Адама в седьмом поколении, "отец всех играющих на гуслях и свирели" (Книга Бытия, 4, 21).
10 ... чистилище Разъяренного музыканта… - Имеется в виду гравюра Хогарта ("The Enraged Musician", 1741; см. с. 212, примеч. 20 и с. 177),
" Я также высидел ораторию... - Вероятно, ораторию Георга Фридриха Генделя (Hendel, 1685-1759). Новый жанр оратории, сочетающей полифонию оркестра с голосом актеров или чтецов, созданный Генделем в Англии (после того как он переселился туда окончательно в 1712 г.), оказался близок патетической мощи поэм Мильтона и был хорошо принят английскими любителями музыки. Лэму музыка, видимо, была чужда, а внешняя сторона исполнения и сама обстановка концерта порой были способны заслонить для него музыку.
12 ... противоположность "Смеющейся публике" Хогарта... - Имеется в виду известная гравюра Хогарта ("The Laughing Audience", 1733), на которой изображен срез угла театрального зала. На первом плане видны головы музыкантов, веселящиеся зрители в первых рядах, а на заднем фоне, в ложах, - те, кто не интересуется происходящим на сцене,
13 ...гости в зале все осуждены.. ("...Party in a parlour, All silent and all damned...") - Цитата из поэмы "Питер Белл" ("Peter Bell", 2, I, 516) английского поэта Вильяма Вордсворта (Wordsworth, 1770-1850), с которым Лэм был дружен.
14 ...книги на Натмосе... - В первой публикации была ссылка на слова из "Откровения святого Иоанна" (10, 10), созданного, по преданию, любимым учеником Христа на острове Патмосе, где говорится: "И взял я книжку из руки ангела и съел ее, и она в устах моих сладка, как мед, когда же съел ее. то горько стало во чреве моем".
15 ...приступов меланхолии, описанных Бертоном... - См. с. 223, примеч. Л.
16 '"Милое безумие" - выражение из стихотворения Горация (см. с. 220, примеч. 44) "К Каллиопе" ("Оды", кн. 111, 4).
17 ... mentis gratissimus error. - цитата из Горация: "... что приятнейшим был для сознанья" ("Послания", кн. II, 140; пер. Н. Гинцбурга).
18 "деревенская застенчивость" - Слова Цицерона (см, с. 220, примеч. 50) из его "Посланий к друзьям" (V, 12).
19 ... доброго друга-католика Нов... - Имеется в виду композитор и органист, также издатель музыкальной литературы Винсент Новелло (Novello, 1781-1861), родившийся в Лондоне в итальянской семье.
20 Я был там, снова быть желаю... - строки из сборника "Духовные песни для детей". XXVIII. "День Господень. Вечер" ("For the Lord's Day. bvemng") английского цоэта-гимнослагателя Исаака Уоттса (Watts, 1674-1748).
21 . псалмопевец... - древпеизраильский царь Давид (конец XI в. - около 950 г. до н. э.), которому приписывалось создание духовных песен-псалмон. Книга псалмов ("Псалтырь") входит в состав Библии. Здесь речь идет о псалмах 54, ст. 7 ("И я сказал: кто дал бы мне крылья, как у голубя? Я улетел бы и успокоился бы") и 118, ст. 9 ("Как юноше в чистоте содержать путь свой?-Хранением себя по слову твоему"). Стихотворные строки в тексте - несколько измененное двустишие из книги "Умелый удильщик" (ч. 1. гл. IV) Исаака Уолтона (см. с. 223, примеч. 28).
227
22 ...два Ариона-Гайдн и Моцарт... тритоны Бах и Бетховен... – Арион - полулегендарный греческий поэт и музыкант (VIJ в. до н. э.). По мифу, во время морского путешествия его задумали убить моряки, но он упросил их разрешить ему спеть в последний раз. Закончив песнь, Арион бросился в море, по его спас дельфин. Тритоны - морские божества в свите Посейдона, которые дули в трубы, сопровождая его. Не следует удивляться, что для Лэма Бах а Бетховен только "тритоны" при "Ариопах" Моцарте и Гайдне. Вкусам широкой публики более импонировала привычная и мелодическая музыка Моцарта и особенно хорошо знакомого лондонцам 1790-х гг. Гайдна, нежели суровый и могучий полифонизм Бетховена и Баха. Баха в полной мере оценили и поняли позже, а Бетховен в ту пору был еще малоизвестен.
23 "Молот для еретиков" - сочинение немецкого теолога Иоганна Фабера (Faber, 1478-1541), направленное против религиозных реформаторов в Германии Лютера и Цвингли.
24 ... Три ереси... в моем, лице. - Еретически звучит уже само утверждение о трех ересях, сосредоточенных в одном лице. Оно пародирует основное положение христианского символа веры о триединстве бога. Далее Лэм называет (по именам основоположников) три ереси раннего христианства: Маркиона, отрицавшего Ветхий завет как религиозную христианскую книгу; Эбиона, мнимого основателя секты абионитов (это имя означало только "бедный человек"), признававшего Христа лишь мессией, но не богом; Коринфа, различавшего добродетельного человека Иисуса и бога - Христа.
25 Гог и Магог - по библейским представлениям, народы, которые перед концом мира придут уничтожить Израиль, по христианским - уничтожить христиан, но будут истреблены сами. По книге пророка Иезекииля, Гог - князь в земле Магог. С Гогом и Магогом английских легенд (см. с. 223, примеч. 19) они имеют мало общего, хотя английские сказания возникли на почве библейских.
