Как человек холостой я потратил немало времени на изучение слабостей женатых людей, чтобы вознаградить себя за высшие радости, которых люди в моем положении, по их словам, лишены.
Не могу сказать, чтобы ссоры между мужьями и женами когда-либо производили на меня сильное впечатление или заметно повлияли на решение сохранить независимость, принятое мною давно по соображениям более веским. Чаше всего в семейных домах, которые я посещаю, меня оскорбляет зло совершенно иного рода: уж слишком супруги любят друг друга. Нет, не то, что уж слишком любят, я не гак выразился. Да и с чего бы это меня оскорбляло? Самое обособление их от остального мира, чтобы полнее насладиться общением наедине, подразумевает, что всему миру они предпочитают друг друга.
132
Нет, жалуюсь я на то, что они выказывают свое предпочтение так неприкрыто, суют его в лицо одиноким людям так бесцеремонно, что вы не можете пробыть с ними и мгновения без того, чтобы вам не дали почувствовать косвенным ли намеком, или откровенным признанием, что на вас предпочтение это никак не распространяется. То, что лишь подразумевается или почитается очевидным, не может оскорбить, но будучи высказано прямо, становится весьма оскорбительным. Если мужчина обращается к знакомой молодой женщине, невзрачной и бедно одетой, и говорит ей напрямик, что она для него недостаточно красива и богата и он поэтому не может на ней жениться, он заслуживает за свою грубость пощечины; между тем его нежелание жениться вполне ясно из того, что он не счел нужным сделать ей предложение, хотя для этого у него были и возможность, и удобные случаи. Молодая женщина понимает все так же отчетливо, как если бы он сказал это всеми словами, но ни одна разумная молодая женщина не затеет из-за этого ссоры. Так и супружеская чета не имеет права уведомлять меня и речами, и взглядами, едва ли менее ясными, чем речи, что не я счастливый избранник дамы. Довольно, что я знаю это. К чему постоянные напоминания?
Тот, кто выставляет напоказ свое превосходство надо мной в познаниях и богатстве, может меня глубоко задеть, но тут возможны и кое-какие утешительные последствия. Познания, выложенные передо мной, чтоб меня обидеть, могут при случае мне пригодиться, а домами и картинами богача, его парками и садами я могу хотя бы кратковременно наслаждаться. Но выставленное напоказ семейное счастье не имеет ни одного из названных преимуществ: оно наносит явные, неизгладимые, смертельные обиды.
Брак по своей сущности является монополией - из тех, что вызывают немало зависти. Большинство обладателей исключительных привилегий достаточно хитры, чтобы по возможности скрывать свои удачи от посторонних глаз, дабы менее взысканные судьбою соседи, видя лишь малую долю их благ, были менее склонны оспаривать их права. Но эти женатые монополисты тычут нам в нос самые ненавистные из своих преимуществ. Для меня нет ничего противнее, чем безграничные снисходительность и самодовольство, написанные на лицах новобрачных, в особенности на лице дамы; оно говорит вам о том, что участь ее в этом мире уже решена; что вы не можете иметь надежд на нее. Верно, не имею, а может быть, и не хочу иметь; только это одна из тех истин, которые, как я уже сказал, сами собой разумеются, но не высказываются.
Чрезмерная заносчивость этих людей, основанная на мнимом невежестве людей неженатых, была бы более оскорбительна, будь она менее безрассудна. Мы готовы признать, что в тайнах своего цеха они разбираются лучше, чем мы, не имевшие счастья стать его полноправными членами. Но их надменность не довольствуется означенными пределами. Если человек одинокий осмелится в их присутствии высказать свое мнение даже по самому пустяшному поводу, ему, как неосведомленному, сразу же затыкают рот.
133
Одна моя знакомая, молодая замужняя дама, каких-нибудь две недели назад (и это забавней всего!) вступившая в брак, когда я на свою беду разошелся с нею в вопросе о том, каков лучший способ разведения устриц для лондонского рынка, имела дерзость спросить меня с усмешкой, как такой старый холостяк, как я, смеет думать, будто хоть что-нибудь смыслит в подобных вещах.
Но все, о чем я до сих пор говорил, - ничто по сравнению с важностью, которую напускают на себя эти создания, когда обзаводятся, как чаще всего бывает, собственными детьми. Как подумаешь, что дети _ отнюдь не редкость; что каждая улица, каждый тупик кишмя-кишат ими; что особое обилие их наблюдается, как правило, у бедняков; что мало таких супружеств, которых провидение не благословило бы по меньшей мере одним из этих даров; что часто они вырастают злонравными и разбивают нежные надежды родителей, вступая на путь порока, который ведет их к нищете, бесчестию, виселице и т. д.; - я никак не могу понять, почему наличие детей может быть основанием для гордости и чванства. Будь они юными фениксами, которых рождается в год только по одному, это было бы правомерно. Но если их так много...
Я не касаюсь несносного тона превосходства, который жены принимают в этих случаях со своими мужьями. Пусть мужья сами об этом позаботятся. Но почему от нас, не являющихся их законными подданными, ждут приношения пряностей, мирры и ладана - дани восхищенного преклонения, - этого я не понимаю.
"Подобны стрелам в руке великана - именно таковы малые дети" 1, - так говорится в благолепной церковной службе, записанной в нашем молитвеннике и предназначенной для недавно разрешившихся от бремени женщин. "Счастлив тот человек, чей колчан ими наполнен". Это говорю я. Но пусть он не опустошает своего колчана, стреляя в нас, безоружных; пусть дети - стрелы, но пусть эти стрелы не вонзаются в нас и не мучают нас. Я не раз замечал, что эти стрелы двуглавы: у них два наконечника, чтобы без промаха поразить тем или другим. Например, если вы вошли в дом полный детей и вам случилось не уделить им должного внимания (быть может, вы задумались о чем-то и остались глухи к невинным их ласкам), вас тут же сочтут черствым, угрюмым, чадоненавистником. Напротив, если дети показались вам особенно прелестными, если вам понравились их милые повадки и вам захотелось повозиться и поиграть с ними по-настоящему, немедленно найдется тот или иной предлог, чтобы услать их из комнаты: они де слишком шумят и буянят или мистер. .. не любит детей. Тем или другим наконечником стрела, разумеется, в вас попадет.
Я мог бы простить эту ревность и обойтись без забав с их сорванцами, если это кого-нибудь огорчает, но я считаю неразумным требовать от меня любви к ним без всяких на то причин - любви ко всей семье без разбора, к восьми, девяти или десяти ребятам, может статься, любви ко всем бесценным этим сокровищам потому, что детвора - такая прелесть!
134
Я знаю, есть пословица: "Любишь меня, люби и мою собаку", что не всегда осуществимо, особенно если собака, заигравшись, станет вам докучать, а то и укусит. Но собаку друга или что-нибудь еще незначительнее - любой неодушевленный предмет, вроде сувенира, часов или кольца, даже дерева или места, где мы в последний раз прощались с другом перед его отъездом на долгие годы, - я могу полюбить, так как люблю его и все, что напоминает о нем, если только по природе своей оно безлико и способно принять тот вид, который сможет придать ему фантазия. Но каждый ребенок наделен определенным характером. Дети приятны или неприятны per se.* Я их люблю или не выношу в зависимости от моего отношения к их качествам. Характер ребенка - вещь слишком серьезная, чтобы ее можно было рассматривать как простой придаток к кому-то другому и в соответствии с этим любить или не выносить. Для меня они имеют самостоятельное значение так же, как взрослые. Ax! Но вы скажете, что это премилый возраст; что нежная пора младенчества сама по себе чарует нас. Именно поэтому я к ним придирчивее. Я знаю, что в природе нет ничего милее, чем милый ребенок, не исключая и тех хрупких созданий, которые их рождают. Но чем прелестнее целое, тем желательнее, чтобы всякая частица этого целого была так же прелестна. Одна маргаритка мало чем рознится от другой красою своего наряда, но фиалке надлежит выглядеть и благоухать как можно изысканнее. Я всегда был привередлив во всем, что касалось женщин и детей.
Но это не самое худшее. Прежде чем дамы найдут повод пожаловаться на ваше невнимание, с ними надо во всяком случае хорошо познакомиться. Для этого нужно их навещать, как-то общаться с ними. Но если муж - человек, с которым вы были на дружеской ноге до его женитьбы, если вы не познакомились с ним через его жену и не проникли в дом в ее свите, но были его старым другом, связанным с ним теснейшими узами близости в те времена, когда он не помышлял об ухаживании за своей будущей женой, - смотрите в оба! - ваши права недолговечны и не пройдет года, как вы обнаружите, что ваш старый друг понемногу охладевает и меняется к вам и, в конце концов, начинает искать случая с вами порвать. Среди тех, с кем я вожу знакомство, у меня едва ли найдется женатый друг, на неколебимую верность которого я бы мог положиться, если наша дружба не началась после его женитьбы. Такую дружбу дамы с некоторыми ограничениями способны терпеть; но чтобы их дражайший супруг посмел заключить торжественный союз дружбы, не обсудив его с ними, хотя бы это произошло еще до того, как они узнали друг друга, прежде, чем те, кто ныне муж и жена, впервые встретились, - нет, этого им не снести. Всякая давняя дружба, всякая по-настоящему прочная связь должна быть предъявлена им, дабы на них было наново указано их достоинство, подобно тому как самодержавный монарх требует в свою казну добрые старые деньги, выбитые в какое-нибудь царствование до его рождения, в дни, когда никто и не думал о нем, чтобы наново их отчеканить со знаками его власти и определить их достоинство, и лишь после этого дозволяет выпустить их во всеобщее обращение. Можете догадаться и сами, какая удача обычно выпадает на долю такого потускневшего кусочка металла, как я, при этаких перечеканках.
* сами по себе (лат.).
135
Неисчислимы те способы, которые применяются женами, чтобы вас оскорбить и потихоньку отнять у вас доверие их мужей. Один из них - смеяться над всем, что вы говорите, подчеркнуто удивляясь, точно вы человек со странностями, который порой отпускает забавные шутки, но в общем совершеннейший чудак. При этом они применяют особую разновидность изумленного взгляда, пока, наконец, муж, ранее уважавший ваши суждения и извинявший некоторую экстравагантность ваших воззрений и манер ради наблюдательности (довольно необычной), которую он улавливал в ваших речах, - не начнет подозревать, что вы всего-навсего шут гороховый, с кем можно было кое-как коротать свои холостяцкие дни, но кто не вполне подходит для дамского общества. Этот способ может быть назван способом изумленного взгляда, и его чаще всего пускали в ход против меня.
Затем есть еще способ преувеличения, или иронический способ. Когда жена видит, что ее муж очень высоко ценит вас, что его стойкую, основанную на давнем уважении привязанность поколебать нелегко, она не преминет в самых преувеличенных выражениях превозносить до небес все ваши слова и поступки, пока супруг, хорошо понимая, что все это делается ради его удовольствия, не устанет от бремени благодарности, которой заслуживает ее искренность, а со своей стороны несколько ослабит и умерит свой восторг, так что он в конце концов опустится до уровня благожелательного и сдержанного уважения к вам - той "разумной привязанности и спокойной приветливости", которые жена его сможет разделить, не напрягая и не насилуя свои чувства.
Другой способ (ведь способов для достижения желанной пели бесконечное множество) состоит в том, чтобы с видом невинного простодушия постоянно ошибаться насчет того, что, собственно, положило начало глубокой привязанности к вам ее мужа. Если цепь, которую она намерена разорвать, скреплена уважением к каким-нибудь выдающимся вашим нравственным качествам, го всякий раз, когда ей почудится, что ваш разговор становится слишком пресным, она восклицает: "А я-то по твоим рассказам воображала, дорогой, что мистер... - записной острослов!". Если, напротив, предполагается, что ее муж пристрастился к вам, ибо очарован вами как собеседником а готов ради этого смотреть сквозь пальцы на пустячные погрешности в вашем нравственном поведении, она при первом же проявлении малейшей из них с готовностью восклицает:
"Так вот, дорогой, твой хваленый мистер...!". Одна милая дама, которую а позволил себе упрекнуть за недостаточное внимание к такому старинному другу мужа, как я, со всею искренностью призналась в том, что много слышала обо мне от мистера... еще до того, как они поженились, и загорелась желанием со мной познакомиться, но моя внешность немало разочаровала ее ожидания; ведь из описаний мужа она заключила, что ей предстоит увидеть стройного, высокого, похожего на офицера мужчину (я привожу ее собственные слова), а действительность оказалась весьма далекой от этого. Она была откровенна, и, соблюдая учтивость, я не спросил ее в свою очередь, как случилось, что она избрала для друзей своего мужа образец внешних совершенств, столь отличный от его собственных, ибо рост моего друга почти совпадает с моим; в сапогах он пяти футов и пяти дюймов, так что у меня перед ним преимущество, равное приблизительно полудюйму; да и во всем его облике и в выражении лица воинственность проступает не больше, чем у меня.
136
Таковы некоторые из огорчений, которые выпали на мою долю при нелепой попытке посещать женатых друзей. Подробнее останавливаться на этом значило бы усердствовать попусту; поэтому я только слегка коснусь очень распространенного неприличия, в котором повинны замужние женщины, а именно - обращения с нами, точно мы - их мужья, и vice versa.* Я хочу сказать, что с нами они совсем не церемонятся, а со своими мужьями чрезмерно учтивы. Так, например, Testacea ** как-то вечером продержала меня без ужина два или три часа, ибо пребывала в тревоге из-за того, что мистер... не вернулся к сроку домой и предпочитала дать испортиться устрицам, лишь бы не оказаться повинной в невежливости, притронувшись в его отсутствие хотя бы к одной из них. Это было вопиющим нарушением основы основ хороших манер, ибо учтивость придумана для того, чтобы устранять чувство неловкости, проистекающее из сознания, что нас любят и уважают меньше, чем кого-то другого. Повышенной внимательностью в несущественном она старается вознаградить за несносное предпочтение, которое вынуждена проявлять, когда дело идет о более важном. Если бы Testacea оставила устриц мне и отказалась от настойчивых приглашений мужа отужинать с ним, не дожидаясь меня, то поступила бы в соответствии со строгими правилами приличия. Я не знаю иной учтивости жены по отношению к мужу, кроме заботы о скромности своего поведения и о подобающей благопристойности; посему я должен поднять свой голос против Cerasia,*** которая в собственном доме во имя чужого чревоугодия отослала своему мужу на другой конец стола блюдо черешен, весьма пришедшихся мне по вкусу, а моему нёбу холостяка предоставила тарелку менее привлекательного крыжовника. Не извиняю я и беспричинно оскорбившую меня - .
Но мне надоело перечислять под латинскими обозначениями моих замужних знакомых. Так пусть же они исправятся и изменят свои манеры, иначе я обещаю полностью назвать их английские имена во устрашение всех таких заядлых обидчиц.
Впервые - в "Отражателе" (№ 4, 1811), перепечатан в "London Magazine" (сентябрь 1822 г.).
1 Подобны стрелам в руке великана... дети" - В Библии ("Псалмы", 126, 4-5) сказано: "Что стрела в руке сильного, то сыновья молодые. Блажен человек, который наполнил ими колчан свой".