Бриджет Элия 1 - уже много лет моя домоправительница. Я в долгу перед Бриджет с незапамятных пор. Мы живем вместе, старый холостяк и старая дева, в своею рода удвоенном одиночестве и в общем в таком мире и покое, что я со своей стороны не чувствую ни малейшей склонности удалиться в горы вместе с дщерью неосмотрительного царя и оплакивать там свое безбрачие 2. Мы вполне сходимся во вкусах и привычках, хотя и не без некоторых разногласий. Обычно мы пребываем в гармонии, но иногда и бранимся, как водится между близкими родственниками. Наша взаимная симпатия скорее подразумевается, чем выражает себя в словах, и однажды, когда я обратился к Бриджет в тоне, более ласковом, чем обычно, моя кузина ударилась в слезы и принялась сетовать, что я к ней изменился. Мы оба завзятые книгочеи, но читаем мы совсем разное. Тогда как я впиваюсь (в тысячный раз) в какой-нибудь отрывок из старины Бертона 3 или кого другого из его чудных современников, она погружается в какую-нибудь новую повесть или приключения, свежие запасы которых ежедневно появляются на нашем общем столе для чтения. Повествование раздражает меня, развитие событий не захватывает. Что до Бриджет, то ей нужен сюжет - все равно, хорошо, дурно или посредственно рассказанный, - лишь бы в нем были кипение жизни и уйма радостных и печальных происшествий. Превратности судьбы в литературе - и, пожалуй, в подлинной жизни - перестали возбуждать во мне интерес, они меня мало трогают. Неповторимые причуды и мнения, забавные заскоки, странности в авторской манере письма правятся мне не " пример больше. У моей кузины врожденная неприязнь ко всему, что звучит странно или непривычно. Она не приемлет все необыкновенное или из ряда вон выходящее. Она "считает, что природа умнее". Я могу простить ей слепоту к прелестным околичностям в "Religio medici",* но она должна извиниться передо мной за непочтительные нападки, которые ей было угодно обрушить недавно на умственные способности моей дорогой любимицы, писавшей в предпоследнем столетии, - трижды благородной, целомудренной и добродетельной фантазерки и оригиналки, великодушной Маргарет Ньюкасл 5.
Моей кузине, равно как и мне, довелось общаться, быть может, чаще, чем я бы того желал, с вольнодумцами, провозвестниками и последователями новейших философских учений и систем; она не оспаривает, но и не принимает их мнений. Что она любила и почитала в дни своего детства, то сохраняет власть над ее душой и поныне. Она никогда не позволяет своему разуму жонглировать и фокусничать.
Мы оба немного склонны к излишней решительности в суждениях, и я заметил, что исход наших споров почти неизменно таков: во всем, что касается фактов, дат и обстоятельств, оказывается, что я нрав, а моя кузина не права. Но если наши разногласия относятся к моральным вопросам или к тому, что именно следует или не следует сделать, с какой бы горячностью и убедительностью я ни стоял на своем, - я всегда в конце концов вынужден принять ее точку зрения.
"Исповедание врача" (лат.) 4.
81
Слабых струнок моей родственницы я должен касаться бережной рукой, ибо Бриджет не любит, когда говорят о ее недостатках. У нее есть пренеприятная, чтобы не сказать резче, манера читать в обществе; в это время она отвечает на вопросы да или нет, не вполне понимая их смысл, что в высшей степени обидно и унизительно для достоинства вопрошающего. Самообладание не покидает ее в самых трудных жизненных испытаниях, но порою изменяет ей в пустяках. В обстоятельствах серьезных и важных она умеет сказать веское слово, но в делах для ее совести несущественных с ее уст, бывало, срывались суждения не очень уместные.
Ее воспитание в юности было не слишком тщательным, и она счастливо избегла обучения всем тем женским уловкам, которые сходят за светские таланты. То ли случайно, то ли по умыслу, но с ранних лет она забралась в просторную комнату, где было много доброго старого английского чтения 6, без особого отбора и запретов, и вволю паслась на этом прекрасном, здоровом пастбище. Будь у меня двадцать дочек, я бы вырастил их в точности так же. Быть может, у них тогда было бы меньше надежды выйти замуж, но готов поручиться, что из них вышли бы (на худой конец) бесподобные старые девы.
В тяжелые времена Бриджет - незаменимая утешительница, но если выпадают докучные неприятности или мелкие затруднения из тех, что не вызывают желания достойно их встретить, она ухудшает положение своей чрезмерной чувствительностью. Если она не всегда разделяет с вами горести, то в более приятных житейских событиях безусловно утраивает ваши радости. С ней замечательно ходить в театр или в гости, но лучше всего - вместе путешествовать.
Несколько лет назад мы с нею съездили в Хертфордшир, чтобы отыскать почти незнакомых нам родичей, обитающих в этом чудесном хлебном краю.
Мое самое раннее воспоминание - это Мэкери-энд или Мэкерелл-энд, как обозначено - и, быть может, правильнее - на некоторых старых картах Хертфордшира. Мэкери-энд - усадьба, восхитительно расположенная невдалеке от Уитхемпстеда. Я все еще помню, как ездил туда к двоюродной бабушке: я был тогда ребенком и находился на попечении Бриджет, которая, как я уже говорил, старше меня на десять лет. Как бы я хотел сложить вместе то время, что нам обоим остается прожить, и поделить его пополам. Но это, увы! невозможно. Дом тогда занимал состоятельный иомен 7, женившийся на сестре моей бабушки. Его звали Глэдмен. Моя бабушка, в девичестве Брутон, вышла замуж за Филда. Глэдмены и Брутоны все еще благоденствуют в этом уголке графства, но Филды почти угасли. Прошло свыше сорока лет после того посещения Мэкери-энд, о котором я говорю, и почти все это время мы ничего не знали о двух остальных ветвях нашей родни. Кто унаследовал Мэкери-энд, и что за люди - родичи или совсем посторонние - мы боялись даже строить предположения, но решили когда-нибудь выяснить это.
82
Проехав несколько кружною дорогой и осмотрев по пути из Сент-Олбенса прекрасный парк в Лутоне 8, мы около полудня добрались туда, куда нас влекло беспокойное любопытство. Хотя облик старого крестьянского дома бесследно изгладился из моей памяти, вид его доставил мне удовольствие, какого я не испытывал многие годы. Ибо хоть я и забыл его, но мы никогда не забывали о том, что когда-то были тут вместе, и всю нашу жизнь говорили о Мэкери-энд, пока память моя, подшутив надо мной, не подсунула мне его призрака и мне не стало казаться, что я хорошо знаю, как выглядит место, которое, когда я увидел его - о! как непохоже оно было на то, которое я столько раз вызывал в своем воображении!
Все же тут сладостно и легко дышалось; стояла "самая сердцевина июня" 9, и я мог бы сказать вслед за поэтом:
Но ты, кого так вознесло
Мое воображенье,
Ты выдержишь и наяву
С мечтой моей сравненье.
Блаженство Бриджет было несравненно сознательнее моего, ибо она легко припоминала все давно ей знакомое, огорчаясь, конечно, некоторым переменам. Правда, сначала она от радости боялась верить собственным глазам, но вскоре старая привязанность к этому месту вновь утвердилась в ее душе, и она обошла все усадебные пристройки, до дровяного сарая и плодового сада, дотуда, где стояла некогда голубятня (исчезли и она, и птицы), и узнавала все это, задыхаясь от нетерпения, что было скорее простительно, чем прилично в ее возрасте (пятьдесят с хвостиком), но кое в чем Бриджет отстает от своих лет.
Оставалось только одно-переступить порог дома; для меня будь я один, это явилось бы неодолимою трудностью, ибо я ужасающе робок, когда нужно представляться незнакомым людям и позабытой родне. Та любовь, что сильней щепетильности, придала крылья моей кузине и перенесла ее в дом без меня, но вскоре она воротилась в сопровождении существа достойного позировать скульптору для статуи Радушия. Это была младшая из Глэдменов, та, которая благодаря браку с Брутоном стала хозяйкою старой усадьбы. Миловидная порода эти Брутоны! Шесть из них (женского пола) слыли первейшими красотками графства. Но эта, которая стала Брутон только в замужестве, по-моему, миловидней всех. Она родилась слишком поздно, чтобы помнить меня. У нее лишь мелькнуло воспоминание из раннего детства, что ей однажды показали кузину Бриджет, когда та карабкалась на забор. Однако было достаточно и того, что перед ней родственники и притом не такие уж дальние. Эти хрупкие узы. которые в разобщающей атмосфере столицы оказываются не прочней паутинки, в сердечном, любвеобильном, бесхитростном Хертфордшире связывают, как мы обнаружили, много крепче. В пять минут мы так сблизились, словно родились в той же семье и выросли вместе; мы настолько сошлись, что стали называть друг друга по крестному имени.
83
Так и должно крещеным именовать друг друга. Посмотрели бы вы на Бриджет и на нее - прямо встреча двух сродниц из Писания! 10. Эта жена фермера обладала изяществом, осанкой, величавостью, достойными ее души, и она могла бы - так нам казалось - блистать при дворе. Нас одинаково радушно приняли и муж и жена, нас и друга, который был с нами - я чуть не забыл о нем, - Б. Ф. 11 не так-то скоро забудет эту встречу в Мэкери-энд, если, может статься, прочтет эти строки на далеких берегах, где водятся кенгуру.
Стали готовить откормленного тельца; вернее, он был уже приготовлен как бы в предчувствии нашего прибытия, и я никогда не позволю себе забыть, с какой неподдельною гордостью наша гостеприимная родственница поднесла нам на прощанье, как полагается, по стакану деревенской наливки и повела нас в Уитхемстед, желая представить (точно мы были какой-то новонайденной редкостью) - своей матери и сестре Глэдменам, которые и вправду знали о нас чуточку больше в те времена, когда сама она почти ничего не знала. И они приняли нас с такой же доброжелательностью. Тут память Бриджет, вдохновленная всем окружающим, оживила уйму полуизгладившихся воспоминаний о вещах и людях (что крайне удивило меня, да а ее самое, и просто ошеломило Б. Ф., который сидел рядом с нами, единственный из собравшихся, кто никому из них не был роднёю) - и давно стершиеся образы, почти забытые имена и подробности, нахлынули на нее подобно тому, как явственно проступают слова, написанные лимонным соком и согретые дружественным теплом. И если я забуду все это, пусть и мои деревенские родичи забудут меня и пусть Бриджет больше не помнит о том, что давным-давно в дни беспомощного моего младенчества я был на нежном ее попечении, когда мы пускались в пасторальные наши прогулки в окрестностях Мэкери-энд в Хертфордшире, - так же, как позднее, в дни безрассудной молодости, я все еще оставался предметом ее забот.
Впервые - в "London Magazine" (июль 1821 г.).
1 Бриджет Элия - Мери Лэм. У. Макдональд считает, что Лэм с большой теплотой и замечательным мастерством открыл читателям характер и душевный мир своей сестры. Это подтверждается опубликованными в 1874 г. сочинениями и письмами Чарльза я Мери Лам. Она, - говорит Макдональд, - "была большим психологом и могла бы стать одной из великих наших писательниц, но периодически возвращающееся безумие и омраченная этим жизнь лишили ее всех великих надежд".
2 ... оплакивать там свое безбрачие. - Имеется в виду библейский рассказ о дочери Иеффая (Книга Судей, 11). Судия Иеффай (Лам без особой натяжки употребляет здесь слово "царь", ибо судиями назывались предводители израильского народа в доцарский период) дал обет богу перед решительным сражением с аммонитянами в случае победы принести в жертву живое существо, которое первым выйдет ему навстречу при его возвращении. Первой вышла встречать его единственная дочь. Узнав про обет, она упросила отца отпустить ее па два месяца в горы, вместе с подругами, "оплакать свое девство". По исполнении срока, она вернулась, чтобы отец мог сдержать свое обещание.
3 Бертон - см. с. 223, примеч. 27.
4 "Исповедание врача" - сочинение сэра Томаса Брауна (см. с. 216, примеч. 19).
5 Маргарет Ньюкасл - см. с. 224, примеч. 31.
6 ... много доброго старого английского чтения... - Макдональд утверждает, что Лэм имеет в виду библиотеку Сэмюела Солта, покровителя своей семьи. По-видимому, она включала важнейшие сочинения английских писателей XVII-XVIII вв. Макдональд полагает, что фраза Лэма направлена против современной литературной моды и взглядов на воспитание, что в "добром старом английском чтении" Лэм видел противодействие вкусам своего века, определенным двумя влияниями: немецкого романтизма и шотландских романов Вальтера Скотта, которые увели публику в "антикварность" и воспитали ее так, что Дефо стал для нее "жестоким", Смоллетт - "грубым", а Фильдингов Джонатан Уайльд - "слишком низменным".
239
7 ... состоятельный иомен... - Иомены в Англии XIV-XVII вв. - свободные крестьяне. До середины XVIII в. они составляли основную массу английских крестьян.
8 ...из Сент-Олбенса... парк в Лутоне... - Сент-Олбенс - старинный город в графстве Хертфордшир; Лутон - город в графстве Бедфордшир.
9 ... "самая сердцевина июня…" - выражение из "Эпиталамы на бракосочетание мистера Иерома Вестона и леди Фрэнсис Стюарт" ("Epithalamion on the Nuptials of Mr. Hierome Weston and Lady Francis Stuart") Вена Джонсона (см, с. 219, примеч. 28). Последующее четверостишие-из стихотворения Вильяма Вордсворта (см. с. 227, примеч. 13) "Воспоминания о путешествии в Шотландию. 1814. Посещение школы Ярроу" ("The Memorials of a Tour in Scotland. 1814. Yarrow Visited").
10 ... встреча двух сродниц из Писания! - Имеется в виду эпизод из Евангелия (от Луки, 1). После посещения девы Марии архангелом Гавриилом, возвестившим ей, что она станет матерью Иисуса, она отправилась рассказать о благой вести своей родственнице Елизавете, ожидавшей ребенка, который стал впоследствии Иоанном Крестителем, предтечей Христа.
11 Б.Ф. - см. с. 232, примеч. 4.