Источник: Пустовалов А. В. Шекспировская трагедия в боевике "Ромео должен умереть": китайский культурологический аспект // Мировая литература в контексте культуры: Сб. материалов междунар. науч.-практ. конф., посвящ. 90-летию Перм. гос. ун-та. Пермь: изд-во Перм. ун-та, 2006. 216 с. С. 154-158.
Визуализация шекспировских пьес – испытанный путь популяризации произведений великого классика: как утверждает журнал «European English Messenger», сегодня ежегодной «нормой» стали сотни театральных постановок пьес Шекспира в школах и университетах Запада. Кинопостановки Шекспира регулярно становятся блокбастерами, попадая на вершину престижнейших кинотопов.
154
Однако специфика современного кинорынка показывает: чтобы достичь вершин популярности, нужно найти свою оригинальную трактовку привычных с детства сюжетов. Это доказывает успех таких фильмов, как «Влюблённый Шекспир», «Ромео + Джульетта» и, безусловно, «Ромео должен умереть».
Представляется, что в случае с последней картиной в числе причин успеха лежит «китаизация» привычных шекспировских тем. Здесь удалось совместить разные, возможно, трудносочетаемые стихии: экранизацию классического произведения и традицию китайского «бойцовского» фильма, не так давно (с начала 1970-х гг.) вышедшего на мировой рынок благодаря таким актёрам, как Брюс Ли, Джеки Чан, Само Хунг, Йень Бао, Джет Ли и др.
Безусловно, фильмы такого рода притягивали внимание «невосточного» зрителя прежде всего хорошо поставленным боевым сценам, выполненным на небывалом для западного кино уровне. Пожалуй, зритель 1970-1980-х гг. не искал в них интеллектуальности и философской глубины: привлекала прежде всего зрелищность, экзотический колорит восточных боевых искусств. Но позже ситуация стала меняться: появилась и своеобразная глубина, и единоборства из самоцели превратились в средство. Китайцы, вслед за осваиванием социальных пространств Запада, принялись за осваивание пространств культурных.
Переосмыслению средствами киноискусства подверглись темы, проблемы, сюжеты, даже детали, характерные именно для западной культуры. При этом оппозиция «Запад – Восток» размывается и в игровом, и в более серьёзном плане.
К фильмам первого типа относится, например, фильм Джеки Чана «Шанхайские рыцари» («Shanghai Knights», 2003), воспроизводящий атмосферу викторианской Англии. Главный герой картины (которого играет Джеки Чан), имеет могущественного и коварного антагониста – наследного принца Великобритании, с которым сталкивается в зрелищном единоборстве прямо на башне Биг Бен; кроме того, он сидит в тюрьме Скотланд-Ярда, заводит дружбу с Шерлоком Холмсом и получает сан рыцаря вместе со своим другом-американцем от самой королевы Виктории.
Для зрителя не стало неожиданностью и появление в том же году фильма «80 дней вокруг света» («80 Days Around the World», 2003), где Джеки Чан предложил игровое переосмысление известного романа Жюля Верна. Перипетии кругосветного путешествия воспроизведены не только глазами мистера Фогга, джентльмена, но и глазами его слуги Паспарту, китайца. Поэтому, вместе с архетипичными стандартами Запада (не всегда, правда, от Жюля Верна) – паровозом и теплоходом, братьями Райт, роденовским мыслителем в облике нынешнего губернатора Калифорнии, неизбежны Китай и эпизоды с кун-фу.
Знаковым также стало и появление римейков (фильмов, повторяющих ранее снятый сюжет), где китайцы предлагают новые, порой неожиданные трактовки хорошо известных европейскому и американскому зрителю тем и образов.
155
Примерам этому служат фильмы Джета Ли «Телохранитель из Пекина» («Bodyguard from Beidjing», 1994) (римейк всем известного фильма «Телохранитель» («The Bodyguard», 1992) с Кевином Костнером) «Тайный агент» («The Enforcer», 1995) (римейк «Правдивой лжи» («True Lies», 1994) с Арнольдом Шварценнегером в главной роли).
В этот ряд вписывается и нашумевший блокбастер «Ромео должен умереть» («Romeo Must Die», 2000) (режиссер Анджей Бартковяк, сценарий Митчела Капнера и Эрика Бернта). Фильм не столько отсылает нас к ранее снятым на Западе картинам, сколько переосмысляет сами истоки – сюжет шекспировской трагедии.
Для Джета Ли, снявшегося в главной роли, характерен самостоятельный подход к материалу и способность влиять на содержание создаваемых картин. Не исключение и этот фильм, снятый кинокомпанией «Warner Brothers»: «голливудское» начало здесь не перекрывает китайское, шекспировское же переплетается с конфуцианским и буддийским. Разнонаправленные начала цементируются магнетической личностью Джета Ли – в прошлом многократного чемпиона Китая и двухкратного чемпиона мира по у-шу, ещё в детстве удостоенного высокой чести представлять спортивные достижения социалистического Китая перед США, куда он позже был приглашен по личной просьбе президента Кеннеди. Высоко оценивая достижения Америки, Джет, однако, выступает как пропагандист духовных и философских ценностей Востока (правда, с его подачи они воспринимаются в конечном счёте как ценности общечеловеческие).
В боевике «Ромео должен умереть» сохранены и процитированы многие элементы шекспировской драмы: вражда двух родов, смерть близких родственников, любовь, вспыхнувшая между детьми главарей, сцена бала, влезание влюблённого героя на балкон с последующим пребыванием в девичьей комнате, принуждение героини к браку с нелюбимым человеком, появление представителей власти и примирение враждующих в финале и др.
Правда, хронологическая последовательность эпизодов не повторяет Шекспира и их окраска порой совершенно иная в связи со своеобразием общего замысла. Само повествование построено более жёстко и динамично, романтика здесь лишена сентиментальности.
Место действия – не Италия, а Америка, на месте Монтекки и Капулетти криминально окрашенная вражда могущественных семьи китайцев Чу и негров О'Дей, делящих сферы влияния: «Побережье четыре квадратных мили, одна половина – жёлтая, другая – чёрная: старые разборки».
Китайцы и негры в качестве соперников выбраны неслучайно: ценности рода, весьма ослабевшие в «белой» американской среде (там они трансформировались в ценности семейные и национальные) весьма сильны в патриархальной китайской и молодой негритянской общине. Эти ценности очень значимы в этом повествовании – хотя и отступают на второй план в столкновении с ценностями более значимыми, общечеловеческими.
156
Завязка. Предварением встречи с возлюбленной у молодого героя является не платонические воздыхания по несостоявшейся любви, а тюремное заключение: герой Джета Ли, полицейский Чу Хань (которого позже то издевательски, то в шутку именуют Ромео), подчиняясь велению родового долга, отсиживает срок в китайской тюрьме, взяв на себя преступления отца и брата и позволив им скрыться в Америке. Там отец возглавил китайскую общину в одном из городов. Побег Ханя из тюрьмы и появление в Америке, когда он узнаёт о внезапной смерти младшего брата, – не проявление самоволия, но желание защитить близких и разобраться в причинах трагедии.
Джульетта этого фильма носит имя Триш О'Дей (роль её которой играет известная негритянская певица Алия). Она является дочерью некоронованного главы негритянской общины. У неё, как и у шекспировской Джульетты, погибает брат, причём после знакомства с Ханем, и у обоих – достаточные основания винить чужаков в смерти близких. Жёсткость оппозиции усиливается тем, что оба брата – родные, когда как шекспировский Тибальт лишь двоюродный брат Джульетты, а погибшего Меркуцио Ромео именует братом лишь в шутку. Однако недоверие побеждено силой вспыхнувшего чувства и желанием разобраться в истинных причинах произошедшего.
Любовная тема в фильме проведена лирично, но без сантиментов. Влюблённым не надо взрослеть, они уже не дети, но граждане вполне самостоятельные, обходящиеся без помощников и умеющие за себя постоять. Так, на месте толстухи-кормилицы в фильме толстый негр-охранник Морис: отец Триш поручил ему присматривать за дочерью, но при этом он не упускает случая поприставать к ней достаточно откровенно. Морис поручает отпор и от Джульетты-Триш, и от Ромео-Ханя. Есть в фильме и навязываемый жених – это Мак, правая рука отца. Однако в нём нет галантности Париса – ему ничего не стоит применить силу к упирающейся Триш.
Джет Ли, кроме того, взял на себя смелость обойтись без обязательных для Голливуда постельных сцен. Такую линию актёр выдерживает, снимаясь на Западе ещё со времён «Телохранителя из Гонкнга», хотя в оригинальном фильме с Кевином Костнером подобные сцены безусловно подразумевались.
С другой стороны, как своеобразное обыгрывание известного диалога из самого начала шекспировской пьесы, где один из слуг обещает «припереть девок к стене», может быть воспринят один из эпизодов, где подчёркивается некая галантность по отношению к слабому полу главного героя. Хань, заявляя, что никогда руки не поднимет на девушку, расправляется с жестоким наёмным убийцей-женщиной, используя как орудие самозашиты ноги своей возлюбленной.
Тема родовой вражды заявляется и разрешается в близком к Шекспиру ключе.
С одной стороны, подчёркивается её давность и жёсткость («старые разборки»), с другой – то, что она при желании может быть преодолена; неоднократно доказывается, что более жестокая сила – страсть к наживе.
157
В погоне за наживой, например, очень легко договариваются помощники главарей китаец Кай и негр Мак; объединяясь в преследовании общих корыстных целей, они беспощадны по отношению ко многим непокорным представителями своих же общин. Соблазн больших денег очень велик: в погоне за ним Кай жестоко расправляется с По, младшим сыном главы китайской общины и братом Ханя, а Мак – с Колином, младшим сыном главы негритянской общины и братом Триш.
Тему вражды также оттеняет позиция двух авторитетных родителей.
Айзек О'Дэй, готовый покончить с криминальным прошлым, весь в мечах о цивилизованном будущем и общем с белыми компаньонами бизнесе, теперь не хочет знать, какими методами осуществляется продвижение к этому бизнесу. Мак, его правая рука, за его спиной наводит новые кровавые порядки в негритянской общине, Айзек не знает, что его младший сын убит именно потому, что встал на пути у домогающегося власти Мака. Однако когда возлюбленный Триш китаец Хань помогает Айзеку выпутаться из возникших проблем, тот готов пожать ему руку и признать достойным своей дочери.
Сложнее с Сингом Чу, главой китайской общины. В ходе действия оказывается, что он знал, кто и за что убил его младшего сына. Кроме того, вместе со своим помощником Каем он сам принимает участие в жестоком убийстве глав непокорных китайских родов. Сыновняя обязанность Ханя, его старшего сына, – безропотно принять поступки отца, но он решительно против такой узкой трактовки родового долга. В этом герой не столько конфуцианец, столько буддист. Победив в столкновении с Маком и его подручными, а позже – с Каем, Хань не трогает отца, но бросает ему в лицо настолько суровые обвинения, что после этого совершенно ясно, что в живых может остаться лишь один из них. У Ханя есть мужество повернуться спиной к вооружённому пистолетом отцу: а именно отец, по конфуцианской традиции, имеет право решать судьбу сына. Но Синг Чу убивает себя, а не сына.
Итак, мы видим, что кинофильм «Ромео должен умереть» демонстрирует новое прочтение ситуаций, мотивов и тем шекспировской трагедии. С одной стороны, многое здесь знакомо и узнаваемо, с другой стороны, это узнавание происходит в иной этногеографической ситуации. Симптоматично и перечтение шекспировского финала: Ромео-Хань, победивший в схватке с неправедным врагом, остаётся жив, и любовь детей враждующих общин может стать гарантом примирения. В столкновении китайцев и афроамериканцев побеждает не какая-то из общин, а те, на чьей стороне правда.
Симптоматична и китаизация шекспировского сюжета.
По прогнозам международного конгресса футурологов, прошедшего в 2006 г. в Японии, Китай к середине XXI в. превратится в ведущую в политическом и экономическом аспекте державу мира. И те культурные эскапады китайцев на Запад, которые сегодня ещё могут выглядеть как дерзость, очевидно, могут вскоре стать закономерностью. Однако можно надеяться, что Китай, страна древней могучей культуры, бережно отнесётся к ценностям других культур.
158